Размер шрифта:
Тип шрифта:
Цвета сайта:
Изображения:
Интервал между буквами (Кернинг):
Межстрочный интервал:
Выберите шрифт:
Выбор цветовой схемы:
03.12.2019

Череповецкая межрайонная природоохранная прокуратура разъясняет.

 

Уголовная ответственность за мелкое взяточничество: перспективы практического применения

Аннотация: в работе проведен анализ объективных и субъективных признаков мелкого взяточничества, уточнен субъектный состав коррупционных преступлений, оценена криминологическая значимость и юридико-техническое оформление привилегированного состава ст. 291.2 уК РФ. Основное внимание обращено на проблемы квалификации групповой взятки и мелкого транснационального подкупа.

Ключевые слова: коррупция, мелкое взяточничество, дифференциация ответственности, коррупция.

 

Принятие Федерального закона от 03.07.2016 № 324-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» ознаменовало третий этап реформирования уголовного законодательства об ответственности за взяточничество.

Взяв курс на последовательное внедрение международных антикоррупционных стандартов, Российская Федерация значительно продвинулась в данном направлении. В частности, Федеральный закон от 4 мая 2011 г. № 97-ФЗ дифференцировал размеры взятки[1], установил ответственность за посредничество во взяточничестве (ст. 291.1 УК РФ), криминализовал подкуп иностранных должностных лиц и должностных лиц публичных международных организаций, установил кратные размеры штрафов и др. В рамках второго блока поправок[2] были устранены противоречия между анти коррупционными положениями УК РФ, УПК РФ И УИК РФ в части порядка выплаты штрафа и закреплена возможность наложения ареста на имущество подозреваемого в коррупции.

После долгой и планомерной политики ужесточения ответственности за коррупцию третий этап реформирования, а именно введение в УК РФ новых привилегированных составов мелкого взяточничества (ст. 291.2 УК РФ) и мелкого коммерческого подкупа (ст. 204.2 УК РФ), был неоднозначно встречен следственной и судебной практикой.

Разработчики законопроекта предполагали, что передача данных дел в подсудность мирового суда позволит «сконцентрировать внимание правоохранительных органов на выявлении и расследовании представляющих повышенную опасность случаев дачи взятки в крупном и особо крупном размерах»[3].

Однако на практике решение одной конъюнктурной задачи привело к появлению ряда новых проблем преимущественно субстанционального характера.

Обоснованные возражения вызвали несоответствие наказуемости коррупции ее общественной опасности, слабая юридико-техническая проработка составов[4] и объективная невозможность применения к мелкому взяточничеству общих правил квалификации деяний.

Как известно, основанием дифференциации уголовной ответственности является существенная градация деяний по типовой степени их общественной опасности, а также по типовой опасности совершающих их лиц.

К числу критериев, позволяющих констатировать перепад общественной опасности посягательства, традиционно относятся наличие дополнительного объекта, общественно опасные последствия, способ, время, место, обстановка и др. Помимо формальных признаков деяния, в основу дифференциации ответственности закладываются и сугубо криминологические данные: распространенность деяния, осознание обществом потребности в ужесточении или, напротив, смягчении ответственности, а также объективная невозможность предупредить преступность без изменения мер наказания.

Хорошо разработанные в теории уголовного права, эти критерии, к сожалению, не были приняты во внимание при смягчении ответственности за мелкое взяточничество.

Как было отмечено в пояснительной записке к тексту Федерального закона от 03.07.2016 № 324-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации», в 2012 - 2015 годах подавляющее большинство уголовных дел по факту коммерческого подкупа, дачи или получения взятки возбуждалось при сумме менее 10 тысяч рублей. Учитывая небольшую общественную опасность таких преступлений и принимая во внимание необходимость реализации принципа справедливости при назначении уголовного наказания за эти деяния, было принято решение в статьях 204.2 и 291.2 Уголовного кодекса Российской Федерации установить уголовную ответственность за коммерческий подкуп, дачу или получение взятки, размер которых не превышает 10 тысяч рублей[5].

Однако при более внимательном анализе проблемы приведенные в пояснительной записке доводы не кажутся столь уж убедительными.

Высокая доля мелких коррупционных преступлений наблюдается на фоне снижения показателей раскрываемости взяточничества. Если в 2014 году было возбуждено 25489 уголовных дела о коррупции, то в 2016 году – 23050. А если принять во внимание, что на фоне сокращения регистрации коррупции увеличивается причиненный ею материальный вред (прирост в 2016 г. +100%), есть все основание для вывода, что мелкое взяточничество постепенно выжимается «верхушечной» экономической коррупцией, и говорить о необходимости активизации борьбы с бытовым взяточничеством в настоящее время вряд ли стоит.

Сомнения в целесообразности смягчения ответственности вызывает и анализ судебной практики. В последние годы отмечается низкий показатель назначения осужденным наказания в виде лишения свободы. Всего по главе 30 УК РФ соотношение осужденных и осужденных к реальному лишению свободы составляет 7701 и 730 соответственно. То есть только каждый десятый отбывает реальное наказание в исправительном учреждении. Наибольший разрыв между реально и условно осужденными наблюдается применительно к ч. 3 ст. 290 УК РФ: из 1038 осужденных к лишению свободы реальное наказание отбывают только 144. Велик процент условного осуждения и по ст. 291.1 УК РФ. Доля лиц, отбывающих реальное наказание в виде лишения свободы, по отношению к другим осужденным за посредничество во взяточничестве составляет 1 к 14.

Снижение порога наказуемости за мелкое взяточничество наблюдалось на фоне расширения практики назначения судами штрафа как основного вида наказания. В 2016 г. он чаше всего назначался в размере от 25 до 100 тыс.

На фоне общей практики назначения наказания за простые составы взяточничества ниже медианы санкции, можно было бы избежать законодательного установления порога мелкой взятки. Тем более если учитывать, что ее введение поставило правоприменителя перед трудной задачей квалификации деянии в условиях пробельности законодательных конструкций.

В первую очередь, обращает на себя внимание субъектный состав мелкого взяточничества. В соответствии со ст. 291.2 УК РФ, субъектами ответственности признаются как взяткодатель, так и взяткополучатель, независимо от того, участвуют ли они в преступной схеме непосредственно либо через посредника.

Отсутствие специальных ограничений относительно статуса субъектов преступления дает основание для вывода, что в роли взяткополучателя может выступать должностное лицо, указанное в примечании к ст. 285 УК РФ, а также иностранное должностное лицо или должностное лицо международной организации.

Но этот вывод ставится под сомнение частью 2 примечания к ст. 290 УК РФ, в соответствии с которой дефиниция иностранного должностного лица и должностного лица публичной международной организации распространяется на строго определенный перечень статей, в числе которых ст. 291.2 УК РФ не значится.

Эта «забывчивость» поставила ученых и практиков перед необходимостью поиска оптимальной уголовно-правовой модели квалификации мелкого транснационального подкупа.

Если рассматривать мелкое взяточничество как специальный привилегированный состав коррупции, а ст. 290 УК РФ – как общий состав, то согласно правилам квалификации, иностранец, не обладая признаками специального субъекта, будет нести ответственность по ст. 290 УК РФ, даже если сумма подкупа не превысила 10 тыс. рублей. Однако в этом случае назначаемое ему наказание будет гораздо жестче ответственности российского чиновника.

Возможна и другая ситуация. Судебная практика может прибегнуть к алгоритму, основанному на правилах квалификации привилегированных убийств (ст. ст. 105 – 108 УК РФ). Если лицо не достигло возраста уголовной ответственности за привилегированный состав, оно, тем не менее, не может подлежать ответственности за простое убийство. Диктуемый принципом гуманизма, этот алгоритм мог бы быть с успехом применен и в отношении иностранных должностных лиц (должностных лиц международных публичных организаций) в случаях мелких коррупционных преступлений. Однако в этом случае мы опять наблюдаем нарушение принципа равенства, но только с перевесом в сторону иностранных чиновников.

Говоря о квалификации действий иностранных должностных лиц, нельзя не учитывать и важный политический аспект. Как известно, введение в УК РФ положений о транснациональном подкупе было обусловлено необходимостью выполнения Россией ряда международных антикоррупционных требований о криминализации подкупа иностранных должностных лиц. Российская Федерация отчиталась в выполнении этих требований, закрепив в примечании ст. 290 УК РФ статус иностранного должностного лица и должностного лица международной организации как субъектов взяточничества. Однако дальше законодательных поправок практика не пошла: с момента внесения изменений в УК РФ в России не был вынесен ни один приговор по делу о транснациональном подкупе[6].

Отсутствие практики привлечения иностранцев в ответственности стало «ахиллесовой пятой» российской международной антикоррупционной политики. И введение в УК РФ привилегированного состава взяточничества только усугубляет ситуацию как за счет отсутствия единого алгоритма квалификации транснационального подкупа в свете положений об обратной силе уголовного закона (ст. 10 УК РФ).

К сожалению, «забывчивость» - грех не только законодателя, но и правоприменителя. В постановлении Пленума Верховного суда РФ от 09.07.2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» статус иностранного должностного лица и должностного лица публичной международной организации толкуется только применительно к ст. ст. 290, 291 и 291.1 УК РФ без указания на ст. 304 УК РФ. «Забывчивость» правоприменителя проявилась и в том, что в числе норм о взяточничестве и об иных связанных с ним преступлений не указаны ни ст. 291.2 УК РФ, ни ст. 204.2 УК РФ. Как обоснованно отмечают С.В. Анощенкова и С.С. Геворкян, «поскольку ст. 291.2 УК РФ носит название «Мелкое взяточничество», то можно сказать, что за счет ее перечень преступлений, обозначаемых как взяточничество, расширился. Но согласно Постановлению № 24, это вроде бы и не произошло»[7].

Не меньше вопросов вызывает и структура привилегированных антикоррупционных составов.

Намеренный отказ законодателя от конструирования составов ст. ст. 204.2 и 291.2 УК РФ по образу и подобию основных составов взяточничества и коммерческого подкупа не был поддержан специалистами в области уголовного права. К недостаткам предложенной конструкции были отнесены невозможность справедливой уголовно-правовой оценки вымогательства в случае мелкого взяточничества, трудности квалификации групповых преступлений и др. На страницах научной литературы предлагалось ограничить применение указанных статей только случаями совершения преступлений, охватываемым основными составами взяточничества или коммерческого подкупа, а при наличии квалифицирующих признаков применять положения ст. ст. 204, 290 и 291 УК РФ соответственно[8].

Однако Верховный суд РФ признал такой подход ошибочным. В ответах на вопросы, поступившие из судов, по применению Федеральных законов от 3 июля 2016 года № 323-ФЗ - 326-ФЗ, направленных на совершенствование уголовной ответственности за коррупционные преступления и преступления экономической направленности, а также оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности[9] он указал, что ст. 204.2 и ст. 291.2 УК РФ содержат специальные нормы по отношению к нормам ст. ст. 204, 290 и 291 УК РФ и не предусматривают такого условия их применения, как отсутствие квалифицирующих признаков преступлений, предусмотренных частями 2 – 4, 6 – 8 ст. 204, частями 2 – 6 ст. 290 и частями 2 – 5 ст. 291 УК РФ. В связи с этим коммерческий подкуп на сумму, не превышающую десяти тысяч рублей, получение взятки, дача взятки в размере, не превышающем десяти тысяч рублей, влекут ответственность по ч. 1 ст. 204.2 или по ч. 1 ст. 291.2 УК РФ независимо от того, когда (до 15 июля 2016 года или после этой даты) и за какие действия (законные или незаконные) они совершены, в каком составе участников (единолично или группой лиц), а также наличия или отсутствия других квалифицирующих признаков коммерческого подкупа и взяточничества.

Так была поставлена точка в споре о том, как должно квалифицироваться коррупционное преступление, совершенное на сумму до 10 тыс. рублей, при наличии обстоятельств, традиционно относимых к отягчающим. Подобный подход законодателя можно было бы счесть интересным, если бы вследствие его внедрения не образовался большой разрыв в наказуемости коррупционных преступлений.

Рассмотрим в качестве примера получение взятки с признаками вымогательства. В случае если размер взятки составит 11 тыс. рублей, деяние будет квалифицироваться по п. «б» ч. 5 ст. 290 УК РФ с наказанием в виде штрафа в размере от двух миллионов до четырех миллионов рублей либо лишения свободы на срок от семи до двенадцати лет со штрафом в размере до шестидесятикратной суммы взятки или без такового и с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до десяти лет или без такового.

Однако если размер взятки не превысит 10 тыс. рублей, то при прочих равных условиях лицо будет нести ответственность по ч. 1 ст. 291.1 УК РФ с наказанием в виде штрафа в размере до двухсот тысяч рублей, либо исправительными работами на срок до одного года, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо лишением свободы на срок до одного года.

Получается, что выход за установленный законодателем лимит мелкого взяточничества приводит к увеличению санкции в виде штрафа до 20 раз, а в виде лишения свободы до 12 раз. Но гораздо более опасным является стирание различий между групповыми и индивидуальными преступлениями, взяточничеством, сопряженным и не сопряженными с вымогательством, связанным и не связанным с незаконными действиями (бездействием) должностных лиц, только лишь на том основании, что виновный не превысил установленный в ст. ст. 204.2 и 290.2 УК РФ размер мелкой взятки (коммерческого подкупа).

Диссонанс в пенализации коррупционных преступлений помогает смягчить ст. 63 УК РФ. Но и она в числе обстоятельств, отягчающих наказание, называет только совершение группового преступления (п «б» ч. 1) и не упоминает о вымогательстве и совершении должностным лицом незаконных действий.

Вызывает сложности и квалификация групповой мелкой взятки. Если лица, действуя в составе преступной группы, осознают размер взятки, их действия должны квалифицироваться по ч. 1 ст. 204.2 или ст. 291.2 УК РФ соответственно. Но как поступить в случае, если один из виновных заблуждался относительно размера взятки? Как следует квалифицировать действия, направленные на получение одним из двух соучастников взятки в размере, превышающим 10 тысяч рублей? Можно ли квалифицировать его действия по ст. 291 УК РФ со ссылкой на ч. 3 ст. 30 УК РФ (как покушение на взятку)?

К сожалению, эти вопросы пока не имеют однозначных ответов. Однако основываясь на общих правилах квалификации, следует предположить, что действия лица, осведомленного о реальном размере взятки, следует квалифицировать по ч. 1 ст. 291.2 УК РФ. А действия виновного, планирующего в составе группы получить взятку более 10 тыс. рублей, логично оценивать по направленности умысла – ч. 3 ст. 30 и п «а» ч. 5 ст. 290 УК РФ.

Не менее сложным является и вопрос о том, как надлежит оценивать действия посредника в мелком взяточничестве.

Согласно ст. 291.1 УК РФ, уголовно наказуемым признается передача взятки по поручению взяткодателя или взяткополучателя либо иное способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки между ними в значительном размере, т.е. более 25 тысяч рублей.

Буквальное толкование текста закона позволяет сделать однозначный вывод о том, что действия посредника в мелком коррупционном преступлении априори ненаказуемы.

Предлагаемый алгоритм квалификации, несомненно, позволяет разгрузить суды. Но вместе с тем, он вызывает к жизни новые формы преступной деятельности, когда виновные, пользуясь ущербностью определения предмета взятки, могут уходить от ответственности.

Как известно, криминообразующим признаком состава посредничества во взяточничестве (коммерческом подкупе) является предмет взятки (подкупа).

В соответствии с п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 № 24 (ред. от 03.12.2013) «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», предметом взяточничества и коммерческого подкупа, наряду с деньгами, ценными бумагами, иным имуществом, могут быть незаконные оказание услуг имущественного характера и предоставление имущественных прав. При этом предполагается, что взяткой (подкупом) является все то, что передается непосредственно взяткополучателю (получателю подкупа).

Данный подход к определению предмета коррупции, будучи приемлемым в отношении ст. ст. 204, 290 и 291 УК РФ, не может быть признан достаточным в случаях квалификации посредничества. Ведь, как правило, посредник закладывает в получаемую сумму не только размер взятки (подкупа), но и собственное вознаграждение. С учетом данного обстоятельства устанавливать уголовную ответственность за посредничество, опираясь лишь на размер передаваемой взятки (подкупа) вряд ли правильно.

Наглядно эта недоработка законодателя проявляется в ситуации, когда посредник получает от взяткодателя сумму в размере 100 тысяч рублей, считая 90 тысяч рублей своим вознаграждением и передает взяткополучателю 10 тыс. рублей. В этом случае в действиях посредника отсутствует состав преступления, а действия других лиц квалифицируются по направленности содеянного.

Если взяткодатель осознавал, что посредник передаст взяткополучателю только 10 тысяч рублей, его действия, равно как и действия взяткополучателя, будут квалифицированы по ч. 1 ст. 291.2 УК РФ. Опасность этой схемы заключается в ее универсальности. Ничто не мешает преступникам применять ее при совершении преступлений на крупные суммы, закладывая большую часть взятки (подкупа) в комиссионные услуги посредника.

 

Библиографический список

1. Анощенкова С.В., Геворкян С.С. Взяточничество мелкое – вопросы крупные // Законность. 2017. № 3. С. 43 – 45.

2. Михайлов В.И. Эволюция законодательства об ответственности за взяточничество // Уголовное право. 2016. № 5. С. 46 – 56.

3. Сидоренко Э.Л. Административная преюдиция в уголовном праве: проблемы правприменения // Журнал российского права. 2016. № 6 (234). С. 125 – 133.

4. Сидоренко Э.Л. Мониторинг коррупции в России: Первые итоги и перспективы // Библиотека уголовного права и криминологии. 2015. № 2 (10). С. 155 – 162.

5. Хлустиков Н.Н., Лазарев А.В. Изменения уголовного законодательства в сфере борьбы с коррупцией: негативные последствия и проблемы правоприменения // Законность. 2017. № 2. С. 27 – 32.



Поделиться:
Дата создания: 03.12.2019 10:42
Дата последнего изменения: 03.12.2019 10:42